К двум из пяти свечкам прилагались стаканчики, по ним и разлили шампанское. Запах какого-то растения, которое наполняет все Южнобережье кошачьим ароматом. Представляли, как это было 200 лет назад: стук копыт по заасфальтированной теперь брусчатке, экипажи, челядь, дамы в огромных корсетах, джентльмены в парадных мундирах. Звон посуды и звуки оркестра. Слуги отводят экипаж за экипажем во внутренний двор, пока господа неторопливо шествуют через анфиладу помещений в парадные залы.
Когда-то здесь ничего больше не было. Дворец - и на километры вокруг лишь несколько десятков лачуг татарских пастухов. Только горы, море, дремучие непролазные леса, отары овец. И вдруг - пышная придворная жизнь, о которой в этих краях никто и думать не мог. Эпоха Бароко, переходя в Классицизм, оставила на рубеже такой странный эклектичный осколок в самой глуши. Мода на все английское здесь странным образом переплелась с модой на Италию, море и Средиземноморье, и еще намек на исламский мир, которому совсем недавно принадлежала эта земля.
Зачем? 2 тысячи верст от столицы - это месяц в одну сторону отвратительными дорогами, мелкими селениями, где и остановиться-то путешественнику негде, не то что разместиться вельможе со всем персоналом. Но вот - работают английские каменщики, садовники, итальянские мастера вырезают из мрамора львов, а их ученики из русских мастеровых - вазы. С Ай-Петри везут лед, для его доставки в горах пробивают первую дорогу, по которой теперь маршрутки туда-сюда возят лыжников. Лед сгружают из набитых соломой ящиков в колоколообразные боченки и ставят туда итальянское шампанское.
Шампанское и светодиоды.
